Моя жизненная деятельность в Наурзумском заповеднике

Я родился 28 января 1965 года в поселке старый Наурзум, в самом центре заповедника, позже центральная усадьба совхоза находившийся, в центре заповедника была переведена в другое место и он сейчас называется Ново-Наурзум или Кожа.

В возрасте, когда мне было 6 - 7 лет, мои родители переехали в совхоз Соснов или село Уленды (Өлеңді). Отец у меня был преподавателем казахского языка и литературы, мама преподавала немецкий язык. До семи лет мы проживали в отделениях совхоза Наурзум в селе Карамайшы ив селе Сарышыганак. Это ныне кордоны Октябрь и Сарышыганак, это тоже территория заповедника. Мои предки из рода Отей. Это род из племени Аргынов Среднего жуза. Родовая территории как раз находится на территории заповедника. Наша родовая могила там же, рядом с аулом Сарышығыанақ многие поколения похоронены там, там же находиться при жизни признанного как святой, могила прадеда ныне покойного первого Вице-Президента РК Ерика Асанбаева. Об этом мне мой дед Койшыбаев Таирберген сказал и показал эту могилу мне в 1984 году.

В 1972 году мы переехали в совхоз Сосновка или село Уленды, это 40 километров от районного центра Докучаевка ныне Караменды. Рядом с Сосновкой в нескольких километрах 3-4 км находится лесной участок заповедника Сыпсынагаш и кордон Сып-Сын.

Детство у меня прошло в этом совхозе, в школе я учился отлично с 1- по 10-ый класс, закончил Сосновскую среднюю школу в 1982 году. Будучи школьником, мы все лето с друзьями проводили практически на территории заповедника в охранной зоне. С друзьями ездили на экскурсию, смотрели гнезда птиц. Там были грачевники, вылавливали сусликов, ловили ежей, в общем наблюдали за природой, ходили в походы. В 3 км от совхоза был взрывной котлован, мы там купались. Глубина котлована была до 17 метров. Я там научился плавать и хорошо нырять.

После окончания школы в 1982 году я решил поступить на факультет лесного хозяйства, которая выпускала инженеров лесного хозяйства с высшим образованием. В Казахстане был всего один такой факультет. Тогда в 1982 году в Алма-ате был Алматинской сельскохозяйственный институт и там был факультет лесного хозяйства. Чтобы поступить на этот факультет, я попросил отца получить направление от Наурзумского государственного природного заповедника.

И вот мы весной 1982 года после окончания школы поехали в Докучаевку в районный центр, где находилась центральная усадьба заповедника. Директором заповедника был Угренинов Дмитрий Яковлевич. Отец зашел с ним поговорить по поводу направления меня в институт от заповедника, и через некоторое время директор пригласил меня к себе и спросил: ты сам хочешь поступать?Это твое желание? Я ответил: - да, я сам хочу. Он мне выписал направление от заповедника. Тогда в Казахстане шесть заповедников по моему было и все заповедники подчинялись Главное Управление охотничьего хозяйства Совета министров Казахской ССР, Наурзумский был единственным заповедником подчинявшийся Министерству лесного хозяйства Казахской ССР, тогда было министерство лесного хозяйства, сейчас такого министерства нет. В то время очень большое внимание уделялось лесной отрасли. Лесная отрасль имела свое самостоятельное министерство.

Учился я по направлению заповедника, затем по окончании учебы в 1987 году согласно направления, я приехал работать в заповедник.

По окончании института когда в 1987 году приехал в заповедник, меня сразу назначили на должность главного лесничего, заместителя директора по производству, начальником службы охраны. Несколько раз название должности менялось. Квартира служебная была свободная. До меня там работал главным лесничим Сыздыков Жумасагит, который пришел к нам из должности начальника управления лесного хозяйства Торгайской области, в связи с закрытием области и сокращением управления. Он в 1985 году ушел, по моему перевелся директором Тарановского лесхоза на работу, и вот его должность была свободна, так же ведомственная квартира была свободна и мне выдали трехкомнатную квартиру. Родителей перевез из Сосновки в Докучаевку, тогда был холостым, родители жили в Сосновке. В школе работали, отец работал, мать на пенсии была по многодетности, нас пятеро детей было.

В заповеднике велись посадки леса после больших пожаров. Руководил Угренинов Д. Я. Был у нас лесной питомник. Теплица была, выращивали сосну в теплице в течение одного года и за один год сеянцы сосны в теплице достигали стандартного размера, и мы его высаживали в лесу.

Таким образом, сеянцы выращивались в открытом грунте в течение двух лет и в закрытом грунте, в теплице в течение одного года, потом сажали все это в лесу.

Я один год только успел поработать с Угрениновым Д. Я. после он уехал, перевелся директором Кондратьевского опытно-производственного питомника в Северо-Казахстанской области, в село Мамлютка.

И назначили к нам нового директора Еременко Вячеслава Ивановича, бывший партийный работник. Он работал инструктором райкома партии Наурзумского района. Вместе с Еременко Вячеслав Ивановичем я работал 10 лет, с 1987 го по 1997 год. Еременко Вячеслав Иванович очень хороший такой интеллигентный человек, был чутким руководителем.

Также со мной вместе работали супруги Брагины, Брагин Евгений Александрович, ныне покойный был очень грамотным специалистом, энтузиастом своего дела, преданным природе. Он был орнитологом, и Брагина Татьяна Михайловна, сейчас она доктор наук, преподает в университете в Костанае. Они приехали закончив Ростовский университет факультет биологии. Татьяна Михайловна часто меня называла ласково Юзанчик. Она была старше меня на 10 лет, удивительно красивая женщина, интеллигентная и умная, владела английским языком очень хорошо. Что в свою очередь дало возможность заповеднику выйти на новый уровень взаимоотношений с иностранцами и было положено с ее помощью начало иностранному экологическому туризму.

Кроме того, Мария Александровна Зейнелова работала со мной вместе, она была умелым организатором и возглавляла наш профсоюзный комитет, и всегда находила нужные слова, давала поддержку нуждающимся работникам заповедника. Решала многие проблемы в 90ые годы, когда по полгода люди не получали зарплату и в семьях была острая нехватка продуктов и так далее. Потом Пышный Владимир Владимирович работал, был инженером охраны леса работал, очень грамотный специалист был. Также работал лесничим Молдагулов Хилымхан Айткулович, ныне начальник областной териториальной инспекции лесного хозяйства.

После того когда я ушел в 97 м году из заповедника, я перевелся в Урицкий лесхоз главным лесничим в Сарыколький район. На свою должность я рекомендовал Молдагулова Хилымхана Айткуловича и его назначили заместителем директора по производству-начальником службы охраны заповедника.

В 1998 году меня перевели из Урицкого лесхоза в Управление лесного хозяйства Костанайской области начальником отдела леса и особо охраняемых природных территории.

После меня, через год, директор заповедника Вячеслав Иванович Еременко уехал в Калининград с семьей. Сейчас он в Калининграде живет. Иногда мы пишем друг другу, в одноклассниках есть его контакты.

На освободившуюся должность директора заповедника предложил мою кандидатуру начальник управления леса Костанайской области ныне покойный Поддубный Валерий Иванович, я отказался. Тогда он предложил кандидатуру начальника районного общества охотников Парастатова на должность директора заповедника.

Как раз, в это время приехали в Костанай на конференцию мои старые знакомые, менеджер проектов Программы развития ООН в Казахстане Кертешев Талгат Сеитович и начальник отдела особо охраняемых природных тетрритории (далее-ООПТ) Комитета лесного хозяйства Министертсва природных ресурсов и охраны окружающей среды РК Рымжанов Тлеубек Сакенович, ныне покойный. Они спросили у меня есть ли местные кадры с лесным образованием, я ответил есть, и попросил их назначить директором заповедника Молдагулова Х. А., а сам Хилымхан Айткулович даже об этом не знал. И вот пприслалаи приказ по факсу в Управление лесного хозяйства Поддубному В. И. о назначении директором заповедника Молдагулова Х. А. Начальник управления Поддубный В. И. был удивлен как так он, представление направлял в Комитет на Парастатова. Таким образом все получилось. Об этом факте Хилымхану я рассказал несколько лет позже, когда он уже был заместителем начальника областной инспекции леса, он даже не подозревал, как стал директором.

В управлении лесного хозяйства Костанайской области я работал 10 лет, два года из них в Управлении природных ресурсов и регулирования природопользования акимата Костанайской области на должности главного лесничего - заместителя начальника управления.

В 2005-2008 годы работал в территориальной инспекции леса Костанайской области, по второй специальности юристом, работал пять лет. В год мне приходилось проверять около трехсот административных протоколов и вести около 10 уголовных дел по браконьерству и самовольным порубкам и т.д.

За период работы с 1987 по 1997 годы в Наурзумском заповеднике за десять лет было много таких происшествий. Ловили браконьеров, рыбаков.

Самый крупный случай браконьерства, это было где то 93-94-е годы. Приехали браконьеры из Ростова. Молодой парень лет двадцати и бабушка, они вместе в палатках на кордоне Терсек в лесу жили весной. Парень из гнезд забирал птенцов сокола балобана.

Позже, мы узнали, что сокола балобаны очень ценятся на рынке в Арабских эмиратах среди Шейхов. Брагин Евгений Александрович наш орнитолог который вел наблюдение за птицами, сказал нам, что один птенец сокола стоит 10 тысяч долларов на рынке в ОАЭ. Оказывается, этих соколов выращивают, обучают и применяют в охоте. Один обученный сокол, взрослая особь может стоить до 150 тысяч долларов.

И мы тогда поняли, что именно за ними приехали эти браконьеры с Ростова. Потом Брагин Е. А. поехал в Терсекскую лесную дачу проверить количество птенцов в гнёздах, все гнезда и птенцы у него были на учете. Мы получили сигнал. Приехал оттуда егерь с кордона, и сообщил лесничему Сосновского лесничества Назаренко Петру Ивановичу, что видел молодого парня с птенцами сокола и бабушку якобы собирающую траву на лекарства.

В Сосновском лесничестве было два кордона, это кордон Сыпсын и кордон Терсек. Это были отдельные лесные участки. На Кордоне Сыпсынагаш егерем работал Башаев Баки Баялинович, широкой души человек, очень гостеприимный, хозяйственный, никто у него в лесу на его участке без его разрешения не мог пройти. Мы туда к нему приезжали во время рейда, всегда хороший дастархан был, помню хороший был сыр из козьего молока, тогда их никто практический не делал. У него было много детей, и они очень хорошо себя зарекомендовали.

По соколам лесничий Назаренко сообщает нам, что в Терсеке в лесу видели парня, который ловил птенцов каких-то хищных птиц, и бабушку собирающую траву, тут то нам Брагин Е. А. и сообщил что это наверное птенцы сокола балобана, очень дорогие краснокнижные. Они все стоят на учете и датчики на них установлены для наблюдения через спутник, и позже их сняли, потому что КНБ запретило спутниковое слежение за птицами, так как, таким образом можно узнать пути миграции птиц, и использовать птиц, как переносчики биологического оружия.

Оставили только датчики, подкожные чипы, которые можно было засечь с помощью радарной переносной установки на расстоянии нескольких сот метров. Эти датчики были приобретены через гранты через фонд радиомечения находящийся в Лондоне. Такой установкой и следил за ними Брагин Е. А.

Возвращаясь к соколом и браконьерам. В связи с обнаружением признаков браконьерства и возможного хищения краснокнижных птиц было решено выехать на место для задержания возможных браконьеров.

Это было весной 1993 года, примерно май месяц. Погода была дождливой, и на кордон Терсек могла проехать только спецтехника.

У нас был пожарный трактор К- 700, мы поехали на нем, это примерно 60 км. Брагин Е. А. на мотоцикле, тоже каким то образом пробрался. Он осмотрел гнезда, и сказал что похищено 11 птенцов сокола балобана. Начали искать следы, и обнаружили след в сторону совхоза Диевский Аулиекольского района. Я решил поехать на К-700 в Диевку, но была уже ночь. Затем поехали в районный центр Семиозерное, ныне Аулиеколь. В четыре часа утра мы доехали до РОВД, и рассказали, что произошло похищение краснокнижных птиц в заповеднике. Это очень большой ущерб. Возможно первым автобусом этот парень попытается уехать, надо все автобусы с утра проверять на автостанции райцентра в селе Семиозерное, ныне переименован в село Аулиеколь. Они позвонили Акиму Диевского сельского округа, участковому совхоза Диевский. И наконец мы узнали, что эти люди находятся еще в Диевском совхозе. Парень с бабушкой сняли комнату в квартире. Мы рванули в четыре утра на тракторе К-700 с райцентра Аулиеколя в совхоз Диевский, по пути встретили попутку, автомашину Нива, пересели в нее и к 6 утра приехали в Диевку. Подняли акима селького округа и участкового, нашли эту квартиру. Окружили квартиру, и затем тихо вошли туда, увидели этого парня и бабушку. Мы спросили у них документы. У нас обнаружено хищение, они отпирались, говорили: нет ничего у нас. Предложили, давайте проверим сарай, мы повели их в сарай, и там обнаружили птенцов сокола балобана в коробках, рядом в других коробках были живые птенцы грачей. Живых птенцов грачей резали живьем, затем этим мясом кормили птенцов сокола. Мы все это изъяли и посадили их на К-700 повезли в кордон Терсек. Оттуда в райцентр Докучаевка. Это примерно 50 километров по бездорожью. Было это в субботу. Объяснили ситуацию сотрудникам Нарузумского РОВД, и составили протокол. Подписи и объяснения все взяли, их мы оставили в милиции. В понедельник приехали в РОВД узнать возбудили ли дело, убежали говорят, как убежали?! Сказали не было прокурора, поэтому их не закрыли, санкции на их арест не было. Их отпустили в гостиницу. Мы поехали в гостиницу, там их не оказалось, убежали, уехали в Россию. Таким образом, мы их упустили. Но тем не менее, мы написали письмо в Комитет лесного хозяйства РК. Ущерб указали. Попросили через министерство иностранных дел выйти на МИД России. Через несколько месяцев пришло сообщение, что их задержали в Ростове и просят приехать нашим полицейским чтобы под конвоем привезти их в Казахстан, решить дело в суде. РОВД выделила сотрудника, поехали они, в поезде его везли назад, но к сожалению приехали без него. Оказывается он пошел в туалет и через окошко убежал с поезда, и через некоторое время снова поймали, и снова он убежал с поезда, два раза, затем третий раз уже никто не поехал. И дело зависло. Но тем не менее, мы спасли этих птенцов, гнезда их восстановили. Вот такая история была.

У нас были служебные оружия. Мы привезли оружие из Алматы, выделили нам четырнадцать Карабинов СКС (самозарядный карабин Симонова с игольчатыми штыками) и шесть револьверов наганов с утопленными пулями. Везли оружие втроем, я, начальник службы охраны Таирбергенов Юзан, старший егерь Корикбай Нысанбаев и лесничий Молдагулов Х. А. Оружие везли в мешках на такси до вокзала в Алматы-2. На вокзале в мешках мы их загрузили в купейный вагон, купили четыре места. Приехали на станцию Аман-Карагай, там нас встретил директор заповедника Еременко Вячеслав Иванович. Погрузили на бортовой уазик, и вывезли оружие в заповедник. Хотя, конечно, так было не положено. У нас не было другого выхода, так как не было специальной машины. Время было бандитское, 90-ые годы. Я помню, вооружились в поезде, хотя мы плохо знали, как применять оружие. Все трое, зарядили револьверы и вооружились. Ночью положили пистолеты под подушку и спали в купе. Бандиты если бы знали, могли напасть и ограбить оружие. И такое было, с таким риском привезли оружие. Вот такие интересные случаи были.

Еще одна история у меня была. Мы с Корикбаем Нысанбаевым ехали в рейде по озерам, на бортовом Уазике. Это была автомашина передвижной патрульной группы. Он был старшим егерем передвижной патрульной группы. Я был вооружен револьвером, у меня был заряжен всего один патрон. Поехали вокруг озера Сары-Моин, май месяц был, шли очень сильные дожди, и обнаружили в камышах следы автомашины, трех мостового Урала, так как эта была территория заповедника, я решил по следу пройти, потому что, бортовой Уазик уже не мог проезжать, следы колей были глубокие и были залиты водой, и я пешком пошел по следу автомашины вездехода Урал, Корикбай остался на месте возле автомашины и стал ждать меня. Шел я по следу 8 километров, час полтора, вдруг, слышу, впереди такой грохот копыт, вижу, это стадо диких кабанов, передо мной пробегает дикий кабан-секач, затем самки и молодняк-поросята полосатые. Они не обратили на меня внимание. Подумал нормально, пронесло. Иду дальше, и вот я дошел до берега, вышел из камышей, взял бинокль, начал смотреть. Вдруг слышу, сзади какой то шум. Выходит с камышей маленький такой, полосатый поросенок, и идет на меня. Я подумал: - Вот это да! Сейчас за ним семья диких взрослых особей выйдет, и хана мне! Если они выйдут на меня, и подумают что я враг, то могут напасть. У меня пистолет с одним патроном. Я стою, залез в воду по колено, резиновые сапоги были, и думаю, как же отогнать. Я издал звук, чтобы отогнать поросенка. Он ушел в камыши, и смотрю снова топот копыт мимо меня. Они не вышли на меня. Я успокоился, ух думаю пронесло! Вот так, второй раз за день, встреча с дикими кабанами. Шел я дальше. И наконец, дошел до конца следа автомашины Урал, и обнаружил там стоянку, лежало восемь вентерей для отлова рыбы. Я посмотрел в бинокль на озеро, увидел в километре – полтора от берега, был установлен садок, это сеть квадратная, внутри рыбу хранят. Через час вернулся обратно, а тут меня ждет уже два часа Корикбай и говорит мне, что хотел уже поехать в контору и сообщить что я пропал в камышах, кабан съел или зарезал, потом дождался говорит, живой здоровый. Поехали на кордон Сары -Моин к егерю, я ему объяснил что там есть браконьерские снасти для ловли рыбы. С кордона хотели поехать на моторной лодке. Взяли моторную лодку, а у него мотор сломался, лопасти сломались, пришлось взять образцы лопасти. Корикбай был кузнецом шестого разряда, очень опытный кузнец, также он был хорошим механиком, это в Армии его обучили. У него золотые руки были, взял он алюминиевые поршни, разбил их, и на огне расплавил, сделал слепок с лопасти мотора лодки в глине, куда залил расплавленный алюминий, вылили лопасти вентилятора моторной лодки, затем привезли на кордон, поставили на мотор в лодку, и на моторной лодке с егерем поехали по озеру к месту обнаруженных снастей. Сняли садок, и всю рыбу загрузили в лодку, примерно около тонны рыбы. Забрали на берегу все вентеря, загрузили, вывезли на берег и перегрузили на бортовой уазик. Привезли в контору, сдали в профсоюз. Председателем профсоюза заповедника была Зейнелова Мария Александровна. Рыбу раздали коллективу.

Следующий случай такой был. Как то раз, я, зимой поехал на озеро Жарколь, в рейд с местным охотником на его легковой автомашине. Вдвоем, и без оружия, подъехав к озеру,с одной стороны увидели следы людей на снегу, пошли по нему и в камышах на льду обнаружили разрушенные гнезда ондатры. Внутри установленные капканы, в некоторых из них были мертвые ондатры. Затем догнали одного браконьера, который проверял капканы, спросили его, что он здесь делает, он ответил, что на кордоне был, разрешение есть. Мы ему сказали идти на кордон, а мы на машине подъедем. Начали ехать в сторону кордона, и вдруг, к нам навстречу на большой скорости ехали две легковые автомашины. Они подъехали, окружили нас, выскочили с автоматами и сказали, что они инспекторы облохотинспекции, и поймали этих 2-х браконьеров, начали нашу машину смотреть обыскивать, я сказал что я, начальник службы охраны заповедника, показываю удостоверение, удостоверение взяли посмотреть и не вернули, сказали получите их в области. А я говорю непонятно, потому что этих людей я не знаю, вас не знаю может быть вы привезли их, у нас есть доказательства- капканы, и они посмотрели багажник нашей автомашины, забрали капканы и мертвые туши ондатры, все вещдоки. Один из них, подходит с пистолетом, и приставляет его мне в висок, и говорит: - хочешь пристрелю? Нас было двое, а их примерно восемь человек. Я понял, что они могут это сделать, и решил так смиренно сказать: - стреляйте. Я не стал выступать, так как в этом безлюдном месте было опасно их провоцировать, в эмоциях они могли и пристрелить и все утопить тела, никто никогда наши тела не найдет. Не стали стрелять. Затем я сел в их автомашину, и говорю: - вы меня извините, но я не выйду с этой машины пока не вернете удостоверение. Двоих браконьеров, которых поймали, оставили, они на другой машине были. Я спросил: - что с ними делать? Они ответили: - Что хотите, то и делайте. Сказали и уехали. Такая ситуация была, такой стресс был конечно, когда тебе к виску приставляют пистолет.

Поехали дальше на кордон, а тут какие-то бомжи пьяные. Видимо эти браконьеры споили их и ловили ондатру. Позже через несколько лет я узнал что сотрудники инспекции были инспектора заказника с Михайловки. Затем нашли егеря с кордона Жарколь, спросили в чем дело. Он жил зимой в совхозе Семилетка, на кордон поселял бомжей для охраны, егерь ответил что ничего не знает и не видел. Он на два дня на выходные уехал в село Семилетку к семье, охранять кордон оставил этих людей. Мы на него докладную директору написали, разборки были, и вроде его сняли тогда. Помню также приехали под новый год на кордон Жарколь. Едем вдоль озера и видим торчат из льда палки, решили проверить что там, а как их вытащить, видно было что под льдом вентеря с рыбой. Начали долбить штык-ножом, не смогли. У нас был карабин со штык ножом, попробовали прострелить лед, получилось, примерно пятнадцать сантиметров кусок льда откалывался, таким образом, мы за восемь выстрелов откололи лед и получилась круглая дыра, в ширину диаметра вентеря. Вытащили около тонны рыбы, загрузили на бортовой уазик, это было как раз под новый год, привезли в заповедник, отдали в профсоюз для раздачи сотрудникам.

Еще один интересный случай был у меня. Помню директор приезжает с кордона Аксуат, там дача была секретаря обкома партий Бородина и Демиденко. В старой Бородинской даче жил егерь. Директор Вячеслав Иванович Еременко вызывает меня в свой кабинет и говорит, до него дошла информация, что егерь на кордоне Аксуат потерял карабин, и мне нужно срочно поехать на проверку. Я поехал к егерю на кордон Аксуат проверять наличие карабина, обычно мы проводили два раза в год проверку, весеннюю и осеннюю ревизию обходов. Проверяли егерей, состояние обхода, наличие самовольных порубок, следов браконьерства и рыболовства, а также состояние оружия и так далее.

Один раз в год я их обучал хранению, уходу, применению оружия, а также проводили занятия по практической стрельбе из оружия на стрельбище по согласованию с РОВД. Используя связи в военкомате и являясь офицером запаса, получил в военкомате под роспись специальную секретную инструкцию по устройству, эксплуатации и хранению оружия и их тактико-технические характеристики.

И вот приезжаю к этому егерю на кордон, и говорю: - покажи мне свой карабин, где ты его хранишь? Он ответил: - в сейфе храню, потерял ключи открыть не могу, я: - ничего не знаю, показывай, у нас информация, что ты его потерял или украли у тебя. Открывает сейф, а карабина нет. Я спросил: -Где карабин? Это же ЧП, уголовное дело. Слушай ты его продал или пропил, пиши объяснения. Он написал: - выехал три месяца назад на озеро на лодке посмотреть браконьерские сети, ветер дул лодку качнуло карабин с плеча упал и утонул в озере, три дня искал не нашел и ничего не сообщил, боялся говорит и молчал. Все объяснения и заявление от заповедника направили в РОВД, они провели следствие, искали в озере и сообщили, в связи с отсутствием состава преступления в действиях егеря в возбуждении уголовного дела отказать, и мы его уволили, но были и другие не проверенные слухи, что карабин у него забрал высокопоставленный руководитель в районе. Доказательств нет, но тем не менее вот так карабин исчез, нам прислали бумагу что в возбуждении дела отказано, мы министерству отчитались.

Еще один интересный и мистический случай был. Есть такие места, силы места, где у нас похоронены святые люди. К примеру вдоль дороги Докучаевка-Сосновка между отделением № 3 Каракудук и отделением № 2 Шолаккопа с правой стороны от трассы, когда с Докучаевки едешь в сторону Сосновки было захоронение святого человека, могила Туркебай ата, и обязательно кто проезжает по степи вдоль этого захоронения останавливаются, читают молитвы, поклоняются, некоторые больные приезжают ночуют чтобы лечиться и так далее. Примерно 94-95е годы были, ехали на пожар, в лес Терсек, и дорога проходила рядом с могилой святого. И как обычно, я первым выезжаю сам лично на разведку. Мы ехали на автомашине Газ-66, который был оборудован специальным приспособлением, сзади к борту была прицеплена навесная дисковая борона для опахивания кромки пожара. Вот мы с водителем едем. Я ему говорю: -Остановись возле могилы святого человека. Он остановился. Я предложил ему пойти и почитать молитву, поклониться мощам святого и дальше поехать на пожар. Пожар был виден, дым идет. Остановились почитали молитву, про себя я мысленно попросил, чтобы нам помог, чтобы этот пожар потух.

Дед мне рассказывал про святого Туркебай ата, говорит чудеса творил. К примеру был такой случай, ровесники с аула где жил святой в молодости просили ему показать свою силу. Говорили что в ауле проблема с дровами, и попросили о помощи. Он сказал, чтобы они все юрты хорошо закрепили, и спрятались в юртах. Он с помощью своей мистической силы такой ураганный ветер (смерч) поднял, и в конце все услышали страшный грохот в середине аула. Когда все вышли, ураган закончился. Увидели большое дерево вырванное с корнем лежит, вот такая сила у него была.

И вот мы остановились, почитали молитвы по пути к пожару. Про себя я попросил, чтобы он помог потушить пожар. Приехали мы к пожару, и видим такую картину, пожар по степи по траве зашел в лес. Под полог леса, зашел к хвойным породам и там потух. Как такое возможно невозможное. Лес должен был загореться. Стояла сильная жара и дул ветер, и должен был быть верховой пожар. Трава загорелась и огонь зашел в лес под полог соснового бора и потух. Вот такие мистические случаи тоже интересные бывают. И это правда, это не придумано мною.

Наурзумский заповедник является границей южного ареала распространения сосны в естественном виде по советскому союзу. Каждый год все лето, особенно жаркие периоды, в день, иногда бывало четыре пожара. У нас была сирена на крыше заповедника. Сирена заработает, включается, и мы бежим в контору, как пожарники. Были случаи, когда мы четыре раза в день выезжали на пожар, не успевали завтракать и обедать, тушили пожары.

Помимо этого, совхозы у нас сено косили на территории заповедника. Мы их штрафовали. Всякие случаи были.

В один какой то засушливый год, ориентировочно 1996 год, по поручению Акима района Жетписбаева М., четыре совхоза у нас на территории заповедника косили сено. Ну конечно об этом Комитет леса не знал, это запрещено было, я говорю директору: - Сено косят надо проверить, а вдруг пожар пойдет, потом все выяснится и до Комитета дойдет всех тут уволят. Он меня отправил туда. Я все эти бригады проверил, выявил нарушения пожарной безопасности. Приостановил все сенокосы и сказал, пока не устранят нарушения, никаких сенокошений. На следующий день меня вызывают к Акиму района. Собрание у акима района идет, Аким района собрал всех директоров совхозов и проводил с ними совещание. Аким района спросил у меня: - Зачем остановил сенокосы, кто завтра зимой будет кормить скот? Ты что ли будешь кормить. Я ответил: - Они же пожарную безопасность не соблюдают. ОН мне: - ты уволен, иди отсюда. Я вышел и ушел. Приехал в контору заповедника и говорю директору, меня уволили. Он говорит мне, не беспокойся, я же номенклатура республики. Нас не может уволить Аким района. Неделю молчали. Через неделю я сказал директору, что надо протокол составить предъявить иски. Завтра кто ни будь в Комитет напишет. Тогда нас уволят. Он согласился. Я поехал в сенокосные бригады четырех совхозов, которые косили сено на территории заповедника. Составил протокол, затем иск предъявил, тогда был арбитражный суд, и иск в Костанайском арбитражном суде удовлетворили, присудили каждому совхозу около 4 млн. тенге. Всего к взысканию 16 млн. тенге. Суд решил в нашу пользу. Был наложен арест на имущество, и на счета. В течение двух или трех лет расплачивались с заповедником.